Живёт в Воронеже девушка, зовут её Валя, родом её семья с Украины, живёт сейчас в Воронеже. К ней начали приходить души убитых на Украине в Гражданской войне, как мирных жителей, так и нацистов.
От себя добавлю, что людей для воплощения на Украине именно в это время подбирали давно и строго, у всех у них сложные коды негатива, т.е. души шли на воплощение заранее зная на что и идут и почему. Происходит чёткое определение души, к какому лагерю она принадлежит, к Добру или Злу. Жертвуешь ли ты жизнью ради защиты своего народа и семьи или стреляешь по мирным жителям ради денег? Много украинцев просчитывала и ужасалась, чего такие коды сложные? Да и не сразу спрашивать о месте проживания догадалась. Коды россиян совершенно другие, отработки лёгкие и центры посильнее, совсем другая картина. Коды негатива главарей хунты вообще ужос, мертвичиной несёт, через них такие твари воплотились сильные, они ими полностью руководят. Армагедон он сейчас происходит, битва добра и зла, на Украине и каждый решает для себя, никто не сможет осидеться в хате с краю.
Дальше текст самой Валентины:
"Ко мне все чаще приходят души умерших людей, мы беседуем, если у них есть вопросы – отвечаю. А потом убеждаю, что их ждет новая жизнь, чтоб не маялись на этом свете.
До недавнего времени приходили в основном из Донецка, Славянска... Многие беспокоились о родных, просили передать, что любят, кто-то просил передать слова раскаяния и сожаления о том, что когда-то обидели родного человека или не поняли.
Но вот уже четыре дня ко мне приходят души погибших в Одессе. Это я поняла без слов по внешнему виду безвинно убиенных. Они черные от гари и копоти. Но их меньше, много изуродованных от пыток и издевательств.
Я тогда ночью не поняла, почему задохнувшихся угарным газом и обгоревших меньше, чем со следами жестоких издевательств. Это уже позже, утром заговорили о трупах, найденных там в подвале.
Многие души были растеряны, не понимали, что произошло. У кого-то были вопросы, и души искали тех, кто может их слышать. Многих приходится успокаивать и разъяснять, что их ждет новая жизнь.
Был мужчина с разодранной грудной клеткой – вырвано сердце. У другого – вспорот живот и болтались кишки.
В разное время прибегали мальчишки – братья. Один детсадовского возраста. Второй – чуть старше. Они искали маму. Она потом тоже приходила.
Был мужчина, который махал руками, будто у него горит верхняя часть тела. Он не сразу начал реагировать на то, что я его окликаю. Махая руками, он кричал: "Я Одессит, я Одессит! Мы все местные!"
Вчера ночью мне запомнился иностранный журналист в очках. Он спрашивал меня про автобус – хотел поскорее уехать, чтобы рассказать правду своему народу. Говорил, что стреляют по безоружным людям только «нацики» и американские наемники. На границах Донбасской области других войск нет. В этом журналист лично убедился.
Сегодня я проснулась и у моей кровати уже стояла толпа. Кто-то задавал мне вопросы – я отвечала и разъясняла. Мои ответы удовлетворили всех – они стали уходить, успокоившись, что за их семьями есть, кому присмотреть (у кого - родственники, у кого - соседи). И что Одесса-мама отомстит и будет помнить невинно убиенных.
Я им говорила, что их ждет не ад, а реинкарнация. Некоторые оторопели: "Это не по христианским законам". Я ответила: "Это по законам Вселенной. Это по - Божески, а ОН выше религий".
Больше сомнений не было и все медленно толпой стали уходить в свет. Высокий парнишка лет 16-ти косо на меня смотрел, с недоверием, но пошел, обгоняя остальных.
Один мужчина лет 50-ти подошел ко мне ближе. Роба, оранжевая каска… по всей видимости – шахтер. Этот мужчина сжал мою ладонь бережно и нежно, и сказал почти со слезами на глазах: "Спасибо, дивчина". Я очень явно ощутила это прикосновение и его эмоции. Это была очень натруженная, большая рука с огрубевшей кожей. На ладони местами потрескавшаяся кожа от тяжелой физической работы, потому и ощущение схоже с наждачкой или теркой.
Чуть позже пришел одессит в бежевом плаще. Он не понял, что умер и обращался ко мне, как к нерадивой кассирше, требуя билет до Тернополя. Он хотел убежать раньше, чем его настигнет пуля. Мы разговаривали, но старый еврей не сразу понял, что ему уже поздно спасать свою жизнь. Когда он все понял и замолчал, появился луч света. Старый еврей подошел, насторожено всматриваясь в свет, а потом, обернувшись ко мне, сказал: "И зачем мне-таки тот Тернополь, когда там (имея ввиду то, что увидел в свете) намного лучше?". Это был первый забавный и легкий уход, который я наблюдала за последние месяцы.
За эти дни ко мне из Одессы пришло около 300 душ, но есть четкая уверенность, что жертв больше 400. Никто из них не сомневается, кто их убивал. Они все ушли с надеждой, что мама-Одесса покарает «хунтят» и «нациков» (это наиболее часто повторяемые определения, которые я слышала от душ), переловит по одному темной ночью, и что одесситы смогут продержаться до того времени, как произойдет ввод русских войск, которые снова спасут Одессу от фашистов.
О том мне говорили души убитых людей. А они не врут. Мертвым незачем врать."
Днем приходили души бойцов и матерей с детьми из Краматорска. Мне запомнилась одна из них: светлый платок, что-то вроде длинного пальто непонятного фасона, которое ее полнило. В руке большой узел с самым необходимым. Рядом трое напуганных деток. Они, прижимаясь к ее ногам, крепко держались за полы пальто. Младший пытался обхватить ноги матери.
Иногда прибегали потерявшиеся дети. Прибегали по одному – искали своих мам. С ними я не говорила о новой жизни. Их я просила увидеть бабушек и дедушек или других усопших родственников. Не сразу, но они начинали их видеть и радостно, протягивая ручонки, бежали к ним.
Некоторые дети отказывались уходить без мам. Им я говорила, что, возможно, они их встретят там – в луче света.
Несколько раз приходили по одному «хунтята-нацики». Пишу через тире, потому что особого различия между ними нет. Они и после смерти неадекватные. Как бойцовые псы, "надрессированы" только на одну команду – убивать. Все остальное для них не имеет особого значения. У меня есть дозволение временно изолировать таких буйных. Пусть посмотрят, как уходят души убитых. Как знать, может, среди уходящих увидят своих родственников, и это их отрезвит. У них еще есть на это время – чуть меньше 40-ка дней.
Ночью приходили из Мариуполя. Я узнала их по призыву – "Мариуполь, вставай! Мариуполь, вставай! ". От силы их боевого духа у меня мурашки о коже. Они все еще были готовы идти в бой. Они все еще были готовы защищать город. Многие в военной форме, но это уже солдаты, перешедшие на сторону народа.
Они не хотели уходить, но после новости, что Кадыров готов ввести войска, души переполнились радостью и уходили с миром. Перед лучом, который многие сразу увидели, остановился тот, с которым я беседовала. Он шел первым. Посмотрев на меня, сжал кулак в характерном жесте "нопасаран", и снова прокричал, но теперь без агрессии: "Мариуполь, вставай! Мариуполь, вставай!". Остальные мужики подхватили. Так и пошли по несколько человек в свет. Один из них в коричневой куртке и кепке – явно горожанин, остановился и, замявшись, будто ему неловко, сказал: "Дякую, дивчина".
07.05.14
Не стал все выкладывать кому интересно продолжение здесь :
http://rivka381.livejournal.com/184571.html